Трансграничные расчеты с использованием цифровых прав и криптовалют

Активно развивающееся законодательство в сфере регулирования цифровых финансовых активов и цифровых валют, а также фактически получившее широкое распространение использование так называемых криптовалют в трансграничных расчетах значительно изменяют карту правовых рисков вследствие использования таких инструментов российскими резидентами

Мы сплошь и рядом слышим про расчеты в криптовалютах и совершенно не задумываемся над тем, что такой термин в российском законодательстве отсутствует.

При этом в настоящее время чаще других для расчетов используется такой инструмент, как USDT — стейблкоин, который выпускает компания Tether Limited. А что делать с этим инструментом для оценки правовых и регуляторных рисков его использования? И чего нам ждать от экспериментального правового режима в сфере цифровых инноваций, который вот-вот должен появиться в результате реализации Банком России права на его установление?

Также сейчас много разговоров об использовании в расчетах ЦФА. Это все уже работает? А если еще не очень, то что этому мешает?

Для начала нужно понять, какие инструменты мы используем, говоря о расчетах с использованием цифровых прав и криптовалют с правовой точки зрения.

Есть два основных закона, которыми регулируются соответствующие правоотношения[1]. В соответствии с ними можно выделить две основные группы цифровых инструментов: цифровые права (в различных видах) и цифровые валюты.

К разряду цифровых прав отнесены:

• цифровые финансовые активы (ЦФА), под которыми понимаются цифровые права, выпуск, учет и обращение которых осуществляются в российских информационных системах на основе распределенного реестра, включающие в себя денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества, право требовать передачи эмиссионных ценных бума;
• утилитарные цифровые права (УЦП), которые могут удостоверятьправо требовать передачи вещи (вещей); право требовать передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности или право требовать выполнения работ и (или) оказания услуг;
• так называемые гибридные ЦФА, т.е. цифровые права, включающие в себя одновременно утилитарные цифровые права и цифровые финансовые активы.
• иностранные цифровые права — категория, которая дополнительно появилась с 01.09.2024 в Законе о ЦФА.Под ними понимаются обязательственные и иные права, выпуск, учет и обращение которых осуществляются в информационной системе, организованной не в соответствии с российским правом.

Для законодательного закрепления операций с так называемыми криптовалютами, в частности биткоином, используется термин «цифровая валюта», которая не относится к цифровым правам. Цифровой валютой признается совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа, и (или) в качестве инвестиций и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных, за исключением оператора и (или) узлов информационной системы, обязанных только обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам.

А к какой из этих категорий относятся стейблкоины? Удивительно, но формально — ни к одной из них.

Такой инструмент, как USDT, не подпадает ни под одно из определений, которые предлагает законодатель на сегодняшний день, хотя многие ошибочно полагают, что это та самая цифровая валюта, которая регулируется Законом о ЦФА.

Дело в том, что по ряду признаков стейблкоины USDT не являются цифровыми валютами, как они определены выше. Было предположение, что они могут являться теми самыми иностранными цифровыми правами, определение которых законодатель ожидаемо ввел в правовое поле, чтобы урегулировать применение широко используемого инструмента. Но, по всей видимости, в ближайшее время нас ожидает уточнение со стороны Банка России о том, что стейблкоины также не подпадают под установленное Законом о ЦФА определение иностранных цифровых прав.

При этом в деловой среде, говоря о расчетах с помощью USDT, используют термин «криптовалюта», что, безусловно, способствует введению широкой публики в заблуждение относительно того, каков правовой статус этого инструмента.

Ожидается, что в рамках экспериментального правового режима, который должен установить Банк России, может появиться новая формулировка определения цифровых валют, в результате чего для участников этого режима USDT все же будет отнесен к категории цифровых валют наряду с условным биткоином. Но интересно, что экспериментальный правовой режим, по идее, должен будет распространяться только на его участников, тогда как для лиц, не участвующих в экспериментальных правовых режимах (ЭПР), регулирование останется прежним.

В связи с этим возникает вопрос: если использование USDT будет легализовано в рамках ЭПР, не повлечет ли это невозможность использования этого инструмента лицами, не участвующими в экспериментальном правовом режиме? Не создаст ли это для таких лиц повышенные риски в дополнение к тем, которые они несут сейчас вследствие отсутствия позитивного законодательного регулирования использования такого инструмента?

Пока использование цифровой валюты допускается только при расчетах с нерезидентами[2] и только за импортные контракты. Запрет на расчеты цифровыми валютами по экспортным контрактам следует из ограничения на прием цифровой валюты в качестве встречного предоставления за передаваемые товары, выполняемые работы, оказываемые услуги или иного способа, позволяющего предполагать оплату цифровой валютой товаров (работ, услуг). Ожидается, что в рамках экспериментального правового режима это правило будет изменено.

С марта 2024 года также допускается использовать ЦФА и УЦП для трансграничных расчетов между валютными резидентами и нерезидентами, причем как по импортным контрактам, так и по экспортным.

Обращает не себя внимание различный подход к установлению правового режима трансграничных расчетов для цифровых прав и цифровых валют как по кругу сделок, лежащих в основе таких расчетов, так и по кругу лиц, которым они могут быть доступны.

Поскольку от того, какой именно цифровой инструмент используется в конкретном случае, зависит правомерность его использования с учетом действующих ограничений, необходимо каждый раз сверяться с типом используемого средства платежа, а также проверять ограничения по кругу лиц и операций, чтобы не нарушить действующее законодательство РФ, в том числе с учетом тех правил, которые появятся в результате установления экспериментального правового режима.

Отдельно отметим вопросы валютного регулирования расчетов с использованием цифровых прав и цифровых валют. Недавно в Законе о валютном регулировании и валютном контроле[3] появились нормы, которые прямо относят расчеты с использованием ЦФА к разрешенным валютным операциям. В отношении иностранных цифровых прав такие нормы пока отсутствуют. Также валютное законодательство не содержит норм, регулирующих правоотношения в области использования цифровых валют. Ожидается, что вопрос по цифровым валютам будет урегулирован в рамках экспериментального правового режима, а вопрос по иностранным цифровым правам в рамках экспериментального правового режима решен быть не может, так как они не относятся к цифровым валютам. Соответственно в этой части Закон о валютном регулировании и валютном контроле, по мнению автора этой статьи, нуждается в доработке.

В целом, на текущий момент наиболее безопасными с точки зрения правовых рисков при использовании цифровых инструментов в трансграничных расчетах следует признать расчеты с использованием ЦФА, выпущенных в российских информационных системах.

Практического применения данный способ расчетов пока не получил, но ожидается, что в ближайшее время появятся соответствующие пилотные проекты, а это, несомненно, повлечет позднее их масштабирование и распространение. Этому также должен способствовать институт иностранного номинального держателя, через которого могут совершаться такие сделки. Но все же в текущих условиях на распространение использования российских ЦФА в расчетах сильное влияние будет оказывать тот факт, что большая часть российских операторов ЦФА находится под блокирующими санкциями. Кроме того, говорить о развитом рынке российских ЦФА пока не приходится, хотя он и растет в геометрической прогрессии.

Возможность использования иностранных цифровых прав, по сути, подвержена тем же санкционным рискам и ограничениям. Кроме того, юрисдикций, в которых де-юре существуют аналоги российских ЦФА, пока ничтожно мало. В большинстве правопорядков отсутствует понимание, что это за инструмент, какой у него должен быть правовой режим, как его учитывать в соответствии с местным законодательством и т.п., что также будет еще долгое время тормозить возможность активного внедрения такого способа расчетов.

Использование стейблкоинов, как было показано выше, вообще находится в так называемой серой зоне. Но с внедрением экспериментального правового режима вопрос их легитимного использования, по всей видимости, будет положительно решен для его участников. Использование цифровых валют в рамках экспериментального правового режима также должно снять большинство правовых рисков, с которыми сейчас сталкиваются российские компании при их использовании.

Осталось только дождаться, когда экспериментальный правовой режим будет установлен, и проанализировать новое регулирование на предмет устранения правовых рисков или появления новых вызовов.

По материалам «Банковского обозрения»

[1] Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее — «Закон о ЦФА») и Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее — «Закон об инвестиционных платформах»).

[2] Круг лиц определен в п. 5 ст. 14 Закона о ЦФА.

[3] Федеральный закон от 10.12.2003 № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле».